De Secreto / О Секрете - Страница 59

Пахнущий горчицей дихлорэтил сульфид был получен ещё в 1822 г. [378]. Другой компонент, получаемый обработкой алкидных смол из этиленгликоля, был выделен немецким химиком Виктором Мейером (Victor Meyer) в 1860 г. и описан им в 1884 г. как антифризное средство. Переработанное вещество первым привлекло внимание военного министерства Германии; так будет изготовлен иприт [61; 375]. Технология его получения как химического элемента, хотя и в не совсем чистом виде, появилась одновременно [373] с внедрением «BASF» получения хлора с помощью электролиза и технологию его сжижения в 1890 г. [307]. «Союзникам» же производство жидкого хлора пришлось спешно создавать в 1915 г. Во время производства иприта основным добавочным к переработанному этилену компонентом является сульфид натрия, уже в огромных количествах производимый «IG», а два технологических процесса идентичны процессам при производстве индиго [375]. Кроме того технологический процесс производства горчичного газа пересекается с процессом производства новокаина. Иприт, впервые применённый в июле 1917 г. в Германии, прозвали «LoSt» в честь разработчиков Ломмеля (Lommel) и Штайнкопфа (Steinkopf) [372]. В 80 % применения химического оружия использовали именно «LoSt»; это вещество нанесло в восемь раз больше потерь в живой силе, чем другие средства [375; 378]. В. Лефебр также указывает: «Горчичный газ демонстрирует яркий пример органичного пути, по которому химическое оружие появилось из красильной индустрии, соединёнными усилиями тех самых производств, которые представляли собой крупные предприятия “IG ” для производства индиго. То, что монополия на индиго потенциально подразумевает обладание горчичным газом, стало сюрпризом начала войны» [375].

Были у немцев и другие сюрпризы. COCl, или фосген, известный как компонент предшественников полиуретана, начал свою жизнь в качестве компонента искусственных красителей [68], открытого в 1883 г. сотрудником «BASF» Альфредом Керном (Alfred Kern), в то время инженером оборудования швейцарской компании «Bindschedler & Busch» (в будущем «Ciba») [307]. Когда Первая мировая война потребовала решения не только стратегических, но и тактических вопросов, таких как преодоление проволочных заграждений, то фосген стал химическим оружием, решавшее и те и другие [373]. Генерал Дебне (Debeney), глава Французского военного колледжа, признал, что «оборона от газа выглядит более сложной, чем от аэропланов» [375]. В целом же применение ядовитых компонентов красителей зачастую решало и вопрос их утилизации.

А. Де-Лазари пишет, что атаки разными видами химического оружия назывались «разноцветными атаками» в силу маркировки снарядов и полевых карт разными цветами [373]. Однако более соответствующим действительности представляется рассказ В. Лефебра о том, что немцы добавляли красильные составы в газовые снаряды, отчего места попаданий окрашивались пятнами разрывов, раскрашивая местность [375], в том числе доказывая направление ветра. В любом случае это было прямой демонстрацией связи красильной промышленности и химического оружия.

При военном министерстве была образована особая, курируемая Хабером, химическая инспекция А-10 [387]. В 1915 г. в Леверкузен, где располагалась штаб-квартира «Bayer», была переведена из Берлина Военная химическая школа, в лаборатории которой работало 300 химиков; 1,5 тыс. технического и командного персонала [373] готовили войсковых химиков [61], на заводах «BASF» прошло секретную подготовку войсковое подразделение «Pionierkommando 36» — прообраз будущих войск химической защиты [1]. Огромное количество химических составов боевого назначения было подготовлено на фабрике «Hoechst». 300 химиков были наняты до войны и после её наступления их штат был расширен, ими для принятия решения в Берлине были подготовлены более 100 химических составов [375]. Своевременная подготовка таких войск позволила немцам иметь наименьший удельный вес потерь от применения химического оружия — 1,88 %, против 5,97 % у французской армии и 8,79 % у английской.

Хотя европейские государства считались с Гаагской декларацией 1899 и 1907 гг., запрещающей применение ядовитых химических веществ, Нернст предложил уловку, позволяющую юридически обойти Декларацию, представив отравляющие вещества составной частью взрывчатки. Применённый в октябре 1914 г. под Нев-Шапель слезоточивый газ рассеивался зачастую так быстро, что англичане даже не узнавали, что подверглись атаке [378]. Результаты были невысоко оценены командованием, и тогда Хабер предложил применить газ в виде газового облака [373]. Первый эксперимент не имел успеха: начальник генерального штаба Эрих фон фалькенхайн сумел на спор выиграть шампанское за то, что продержался без видимого дискомфорта в течение пяти минут в облаке хлорсульфоната дианизидина, или «чихательного» порошка, как называли снаряды «Niespulver». Жертвой следующего эксперимента стал Карл Дуйсберг, в 1915 г. глотнувший фосгена. Эксперимент приковал смелого главу компании «Bayer» к постели на восемь дней, что оставило испытуемого быть как нельзя более довольным результатом [41; 42], и эксперименты продолжились.

После нескольких месяцев упорной работы профессор Хабер наконец нашёл правильный способ выпускания газа из баллонов: «Новое оружие… страшно самой своей новизной. Мы привыкли к разрывам снарядов, и артиллерия не вредит боевому духу, но газ напугает кого угодно» [2]. Новый отравляющий газ на основе хлора, выпущенный «Bayer», носил секретное название «Т-Stoff» [1]. Это был первый вариант слезоточивого газа на основе брома [375; 383]. Варианты этого состава, ксилилбромида [373], в котором основа заменялась карбонильной группой, далее именовались уже «В. Stuff» или «Вп. Staff», с добавлением хлористых соединений «К. Stuff» [375]. Под маркой «А-Stoff» применяли хлорацетон. Командой Хабера было проведено бесчисленное количество экспериментов на животных. Появился «закон Хабера», определявший математическое соотношение концентрации яда и времени его воздействия [378]. Наконец химическое оружие было применено против русской армии [1; 46] — на тактическом варшавском направлении. Выгода технического характера заключалась в почти полном отсутствии лесов в расположении русских войск, что и позволило сделать газ достаточно дальнобойным. Атака произошла 30 января 1915 г. на реке Равка, но вследствие замерзания газа на холоде не принесла видимых результатов [47].