De Secreto / О Секрете - Страница 13

В 1890 г. Янгхазбенд вместе с коллегой из политического департамента Джорджем Макартни вновь отправился на Памир, а затем в Кашгар. К тому времени англо-китайские отношения улучшились, и британцам позволили перезимовать в этом городе. Петровский принял их радушно, хотя пытался убедить, что у Британии в Центральной Азии ничего не выйдет. Заданием Янгхазбенда было убедить китайцев выдвинуть претензии на Памир и послать туда войска, чтобы он не достался русским; если бы те попытались прорваться в Индию, им пришлось бы пересечь китайский Памир, что было бы уже актом прямой агрессии. Петровский узнал о тайной агитации Янгхазбенда, и Россия действовала быстро.

В августе 1891 г., когда Янгхазбенд возвращался через Памир в Индию, к его лагерю подъехали 20 казаков с 6 офицерами и российским флагом. Командовавший ими полковник Ионов дружески приветствовал Янгхазбенда, пригласил на обед, но настоял, чтобы тот покинул Памир, так как это российская территория. В Лондоне произошёл взрыв негодования, и Россия неохотно вывела отряды с Памира. Впрочем, Лондон и Петербург смогли урегулировать границу между русской Средней Азией и Восточным Афганистаном. «Более того, так долго тревожившая британских стратегов памирская дыра наконец была заделана. С одобрения Абд-ур-Рахмана узкий коридор земли, который прежде никому не принадлежал и тянулся на восток до китайской границы, стал афганской суверенной территорией. Хотя местами его ширина не превышала 10 миль — самое меньшее расстояние, на какое подошли друг к другу Британия и Россия в Центральной Азии, — этот коридор гарантировал, что их границы нигде не соприкоснутся. Конечно, большая часть Памира осталась в постоянном владении русских. Однако британцы понимали, что если Санкт-Петербург решил занять этот район, помешать ему они практически бессильны».

Однако и с урегулированием на Памире Большая Игра не завершилась, а вновь сместилась на восток — на сей раз в Тибет, который долго был закрыт для иностранцев и защищён высочайшими горами в мире.

На рубеже XIX–XX вв. британцы забеспокоились о крепнущих связях между теократическим правителем Тибета далай-ламой XIII и Николаем II: между Петербургом и Лхасой ездили бурятские ламы, в том числе советник далай-ламы Агван Доржиев. Многие в Калькутте и Лондоне были готовы верить о русских почти всему. Большинство современных историков считают, что страхи британцев были по большей части безосновательны.

К лету 1902 г. страхи вице-короля Индии лорда Кёрзона относительно русских намерений в Тибете и в конечном счёте в Индии стали патологией. Он был убеждён, что между Петербургом и Пекином существует какой-то тайный договор по поводу Тибета. Основанием во многом служило письмо от 7 августа 1902 г. китайского сановника Кан Ювэя, который был вынужден бежать из Китая и поселился в Дарджилинге.

Кёрзон склонился к идее, что единственным эффективным шагом будет отправка в Лхасу миссии (если надо, с использованием силы), чтобы выяснить правду относительно деятельности там русских и отбить у далай-ламы охоту иметь с ними дела. После унизительной войны с бурами британское правительство смотрело на возможность новых авантюр без энтузиазма, но в 1903 г. Кёрзон добился его одобрения на отправку к границе с Тибетом небольшой дипломатической миссии для переговоров о нормализации отношений, так как тибетцы не признавали англо-китайских соглашений о протекторате Индии над Сиккимом и пограничном товарообороте.

Возглавил миссию старый друг Кёрзона полковник Янгхазбенд, который уже к 28 годам был ветераном Большой Игры, завершив несколько тайных миссий в горных районах, где сходились Британская, Российская и Цинская империи. Тибетцы отказались вести переговоры, и тогда вице-король убедил Лондон отправить вторую миссию во главе с тем же Янгхазбендом. Она уже включала тысячный военный отряд гуркхов и сикхов под началом бригадного генерала Дж. Макдоналда, 2 пулемёта «Максим» и 4 пушки и должна была продвинуться вглубь страны, до Гьянцзе, чтобы получить от тибетцев «удовлетворение». По сути то была карательная экспедиция.

Пограничный с Тибетом перевал Джелап англо-индийская экспедиция пересекла в декабре 1903 г. Это был последний экспансионистский шаг в Большой Игре. Россия (а также, естественно, Китай) протестовала против экспедиции Янгхазбенда. Однако начавшаяся в феврале 1904 г. русско-японская война избавила Британию от опасений ответных шагов с русской стороны.

Сначала тибетское население относилось к отряду по-дружески, но из Лхасы прибыли монахи, которые велели деревенским жителям не общаться с британцами, не продавать им пищи и не сдавать в аренду животных. Температура упала ниже -46°, стали замерзать ружейные замки и рабочие части пулемётов, поэтому их брали с собой на ночь в спальные мешки. Один из сопровождавших экспедицию журналистов, корреспондент Daily Mail Эдмунд Кендлер писал, что идея русского наступления на Лхасу абсурдна, учитывая, с какими трудностями столкнулась англо-индийская армия на пути всего в 150 миль от индийской железнодорожной станции Силигури — при том, что ближайший русский пост находится в более тысячи миль, а Северный Тибет по природным условиям ещё более негостеприимен, чем Южный. Однако Кёрзон и Янгхазбенд верили в призрак царизма.

Оборонительную стену, которую тибетцы выстроили поперёк пути отряда, и крепость в Хари, которая находилась на высоте 15 тыс. футов над уровнем моря и считалась самой высокогорной в мире, британцы взяли без единого выстрела. Первый бой произошёл в деревне Гуру, где дорогу экспедиции преградили 1500 оборванных тибетских воинов с фитильными мушкетами и лоскутами бумаги с личной печатью далай-ламы; ламы убеждали их, что эти талисманы дают неуязвимость от пуль. Сипаи попытались разоружить тибетцев, и те атаковали их, но благодаря значительному превосходству британцев в вооружении были отбиты с большим уроном. За 4 минуты было выкошено около 700 тибетцев. По свидетельству Кендлера, повернувшие назад тибетцы вели себя странно. Они не убегали, а медленно уходили с поля боя. «Они были сбиты с толку. Случилось невозможное. Молитвы, заклинания, мантры и святейший из их святых людей не помогли им… Они уходили, повесив голову, как если бы разочаровались в своих богах».